— Ну, нет!.. Нет!.. — заговорил Бегушев, замотав головой и каким-то трагическим голосом. — Пусть лучше сойдет на землю огненный дождь, потоп, лопнет кора земная, но я этой курицы во щах, о которой мечтал Генрих Четвертый [Курица во щах, о которой мечтал Генрих Четвертый. — Имеется в виду французский король Генрих IV (1553–1610), якобы выражавший желание, чтобы у каждого
французского крестьянина была к обеду курица.], миру не желаю.
Неточные совпадения
Желая чем-нибудь занять время, он сделал несколько новых и подробных списков всем накупленным
крестьянам, прочитал даже какой-то том герцогини Лавальер, [«Герцогиня Лавальер» — роман
французской писательницы С. Жанлис (1746–1830).] отыскавшийся в чемодане, пересмотрел в ларце разные находившиеся там предметы и записочки, кое-что перечел и в другой раз, и все это прискучило ему сильно.
Австрийский император,
французский император и прусский король писали к нашему императору, что так как у них
крестьяне все освобождены без земли, а наш император дал
крестьянам землю, то они боятся, что их
крестьяне, узнавши про это, бунт сделают, и просили нашего императора отобрать у наших
крестьян землю назад.
Рославлеву не трудно было отгадать, что
французские мародеры повстречались с толпою вооруженных
крестьян, и в то самое время, как он колебался, не зная, что ему делать: идти ли вперед или дожидаться, чем кончится эта встреча, — человек пять
французских солдат, преследуемых
крестьянами, пробежали мимо его и рассыпались по лесу.
— Нет, братец, решено! ни русские, ни французы, ни люди, ни судьба, ничто не может нас разлучить. — Так говорил Зарецкой, обнимая своего друга. — Думал ли я, — продолжал он, — что буду сегодня в Москве, перебранюсь с жандармским офицером; что по милости
французского полковника выеду вместе с тобою из Москвы, что нас разлучат русские
крестьяне, что они подстрелят твою лошадь и выберут тебя потом в свои главнокомандующие?..
— Вперед, друзья! — воскликнул Рославлев; но в ту же самую минуту показались на улице бегущие без порядка
крестьяне, преследуемые
французскими латниками.
В сенях и вокруг избы столпилось человек двести
крестьян, по большей части с ружьями, отбитыми у
французских солдат.
Вот суждения романтиков: Шатобриан,
французский писатель, говорит: „Зачем
крестьянину знать химию? В народе гораздо более ума, чем в философах, — народ не отрицает чудес. Что бы ни говорили, а прекрасно всегда находиться среди чудес“.
Другие пояснили, что между адъютантом и Пшецыньским какая-то японская дуэль происходила и что Болеслав Храбрый исчез, бежал куда-то; что предводителя Корытникова
крестьяне розгами высекли; что помещица Драчиха, вместе с дворовым человеком Кирюшкой, который при ней состоит в Пугачевых, объявила себя прямой наследницей каких-то
французских эмиссаров и вместе со снежковскими мужиками идет теперь на город Славнобубенск отыскивать свои права, и все на пути живущее сдается и покоряется храброй Драчихе, а духовенство встречает ее со крестом и святою водою.
Французский буржуа, рантье, купец, учитель, чиновник, даже
крестьянин не отправят сына учиться в Париж, не имея возможности давать ему ежемесячно ну хоть франков полтораста, а тогда на это можно было жить в Латинском квартале безбедно и целые дни ничего не делать.
С интересом туриста ехал я на Страсбур — тогда еще
французский город, с населением немецкой расы, ехал демократично, в третьем классе, и дорогой видел много характерного, особенно когда из Страсбура отправился к немецкой границе. Со мною сидели солдаты и шварцвальдские
крестьяне. Францию любили не только эльзасцы и лотарингцы, но и баденские немцы. Близость офранцуженных провинций делала то, что и в Бадене чувствовалось культурное влияние Франции.
Так мало-помалу рассеивались надежды мятежников поднять не только католическое, но и православное население. При чтении у одной корчмы манифеста о короле польском и императоре
французском, один
крестьянин с улыбкою одобрения что-то про себя бормотал.